«Любовь моя, дай патроны, Вдруг кто-то, кто-то испуг свой на землю уронит. Вдруг кто-то, кто-то захочет Нас опознать этой ночью»
- Смотри-ка, Карофски, - они выходят из клуба поздно ночью, и Ник вальяжно закидывает руку Дэйву на плечо. – Ты заказывал эскорт-услуги? - Да нет, вроде, - в тон ему отвечает Дэвид, бросая деланно задумчивый, ленивый взгляд на явно поджидающих их парней, человек шесть-семь, Дэйв не может сосчитать точно. - Значит, они работают на опережение. Предугадывают желания клиента. Каков сервис, - восхищенно качает головой Ник, внутренне подбираясь и крепко сжимая плечо Карофски. Ему нужен этот громкий спектакль, эти демонстративно-развязные эскапады: просто перевести дух и быстро прокрутить в голове варианты действий. Собственно, особенно крутить-то и нечего. Придется выйти. Драться. Защищаться. Защищать. Рёбра принимаются фантомно ныть, видимо, в память о недавних еще не до конца заживших трещинах в них. Кто бы мог подумать, что отношения с Карофски будут стоить ему искрошенных костей? Кто бы мог подумать, что отношения с Карофски вообще будут стоить этого? Гилберт ухмыляется, прищурившись, отпускает Дэйва, делает шаг вперед и подзывает указательным пальцем свору агрессивных недоумков к себе. - Позер, - хмыкает Карофски ему в спину и становится рядом, - подвинься. - Тебе места, что ли, мало? Сейчас тут будет, где развернуться. – Ник цепко следит за приближающимися к ним парнями и поводит плечами. Всё-таки шестеро. В пропорциях один к трём, сложно, неудобно, но не смертельно. Их берут в кольцо, окружают со всех сторон, и Дэйв привычно прижимается спиной к спине Гилберта. Господи, ничего нового. - Вы готовы, дети? – беззаботно-требовательно и громко интересуется Ник, слегка повернув голову. - Да, капитан! – рапортует Дэйв, потому что, что уж там, он действительно готов. С Ником он может ввязаться в любую авантюру, драку, попойку, побоище, игру – что угодно. Потому что как-то безоговорочно и всецело доверяет. Удивительно, на самом деле, учитывая их прошлое. Но Гилберт, почти выломав его однажды из жизни, теперь слишком ревностно относится к попыткам других повторить этот трюк. Видимо, считает, что это только его, личная и персональная привилегия и прерогатива. Прощение. - Ну что, девочки, как вечер? – «лидер оппозиции, блять», решает про себя Гилберт. - Скучно. Девочки желают веселья, - и Ник делает выпад вперед, впечатывая кулак в чью-то челюсть. Он вообще не любил долго ждать, выжидать, разрабатывать стратегию, измышлять и накручивать неподъемные для мозга конструкции на ровном месте. Специалист по прелюдиям у них Дэйв, откуда только что взялось. Где-то через месяц, когда страсти перестали закипать каждые полчаса, почти всегда неожиданно и внезапно для них самих, и они смогли трахаться без риска ненароком убиться в процессе, Карофски устроил ему изящную пытку длиной в целую ночь. Как Ник умудрился тогда выжить – загадка похлеще, чем как он вообще умудрился влететь в Дэйва.
Они двигаются слаженно и отработанно, словно танцуют давно знакомый танец. Танец, в котором нет ни ведущих, ни ведомых. Танго равноправия. Канкан обоюдной зависимости. Цыганочка, то ли с выходом из себя, то ли с заходом на новые непролазные щекотно-адреналиновые уровни. Что-то хрустит, кто-то матерится, Дэйв низко и зло рокочет сзади. Телу местами больно, инстинктам местами страшно, кровь местами тепло и раздражающе оставляет следы. Отличная приправа к жизни в целом. - Любовь моя, дай патроны, - Дэйв дергается, уходя от удара и бросает мгновенный взгляд на Ника. Тот ненавидит все эти нежности, ласковости, приторности, но сейчас – сейчас это было специально, умышленно. Карофски слишком хорошо успел узнать Гилберта. Он рисуется, бросает это «любовь моя» им в лицо, доказывает хер знает что толпе неадекватных мудаков. Ник не умеет чувствовать рамки и границы, грамотно соизмерять цели и методы их достижения. Бешеные энергозатраты по пустякам – и как только не перегорел еще весь? - Патроны, блять, - шипит Дэйв, морщась от острой боли в солнечном сплетении, на ощупь достает из внутреннего кармана куртки складной нож и выкидывает руку, всаживая его в бедро парню, сомкнувшему руки на шее Гилберта. Оглушительный мат пополам с ором мгновенно накрывает всю улицу, и да, Дэйв прекрасно знает, куда надо было бить. Бедро – безукоризненно верно: нервных окончаний дохуя, крови тоже, двигаться дальше невыносимо сложно и больно, но без летальных исходов. Гилберт хватает воздух и утирает ладонью рот, размазывая грязно-красный, почти коричневый след.
«Дыши, любовь моя, ровно. Они ничем нас не тронут, Пока мы тихо уходим, ловим машину»
- Валим! – коротко бросает Дэйв, утягивая Ника за руку. Он выбегает на проезжую часть, времени переходить дорогу нет, поэтому он просто разворачивается и идёт спиной вперед, лицом по ходу движения, выставив руку с поднятым вверх большим пальцем. Ник идет след в след, смотрит ему в глаза и ухмыляется; взгляд бешеный, блестящий, горящий. - Нихуя, Карофски. Ты посмотри на нас, - он разводит руки, - кто тебе в здравом уме остановится? - Можешь вернуться и еще немного позабавляться с нашими новыми друзьями, придурок, - отзывается Дэйв. Ему кажется, что он физически ощущает сейчас гиперактивную работу своих надпочечников, вырабатывающих адреналин в сумасшедших количествах. Машина, показавшаяся за поворотом, через минуту равняется с ними и тормозит. Ник дёргает дверь на себя и заталкивает Дэйва внутрь, не сподобившись для начала даже переброситься парой слов с водителем. Иногда Карофски нехило так зависал, пытаясь понять, где наглость Гилберта граничит с его непосредственностью. Дэйв называет адрес и откидывается назад, уперевшись головой в сиденье, выдыхает и прикрывает глаза. Ник не глядя, на ощупь, берет его за руку и сжимает. Максимальное проявление нежности для Гилберта. Карофски хмыкает: - Похоже, парни были правы. Девочка моя. Гилберт мгновенно ведется и ловится; он благодарен Дэйву за эту подначку, уступку, предложение: дай мне зацепиться за что-то, пожалуйста. Он грубо дергает Карофски за плечи, придвигает к себе, хватает за шею и целует, кусает за губу до крови. - Озверел? – восхищенно-раздраженно спрашивает Дэйв, глядя в серые глаза перед собой. И ему хочется немедленно отвернуться, свалить из машины на полном ходу, чтобы только больше не видеть этого огромного, неуютного, отчаянного, навыворот, признания во взгляде. Или разложить Ника прямо здесь, на заднем сидении. - Ты бы видел себя, - сквозь зубы признается Ник, заворожено глядя на припухшую алую губу, на подсыхающую кровь на щеках, на старый шрам над правой бровью, на азарт и гибельную свободу во взгляде Карофски. Попробуй тут не озверей. Ник смотрит, смотрит, смотрит и удовлетворенно не находит в Карофски и следа того сентиментального лебезящего просящего придурка, готового ходить на цыпочках вокруг Хаммела и просить прощения у него до конца своей жизни. Рядом с ним Дэйв совсем другой, сильный и строптивый, порывистый и резкий, без тормозов и надуманных нравственных протоколов. Честный, что ли. Ник ни за что не признается, но эти изменения в Дэйве вымывают его упрямой нежностью и восхищением куда больше, чем хотелось бы.
«Зеркало заклей скотчем! Эй, за рулем! Следи за дорогой! Точно. Это мы пока разминаемся, И как-нибудь без чужих рук справимся».
- Не вздумайте там трахаться, извращенцы, - брезгливо доносится спереди. - Следи за дорогой, блять, - огрызается Ник, опуская руку на ширинку Дэйву. Господи, это нереально, невозможно – так. Впрочем, секс и драки в мире Ника существовали одной неделимой кармой. Да и вообще на планете. Два рычага, при грамотном давлении на которые, можно ненавязчиво постелить у своих ног человечество как экзотический забавный живой коврик.
Дэйв поджимает губы, сдерживая то ли усмешку, то ли стон, и подается навстречу. - Ты вообще пиздец, - сипло констатирует он. - За это ты меня любишь, - уверенно и насмешливо парирует тот, вскидывая голову и пристально всматриваясь. Карофски пораженно замирает, и Ник не берется его за это осуждать. Одно дело – навыкрик, в толпе, в кураже, подразнить разошедшихся быков красной тряпкой. Другое – сейчас, вдвоем, в темноте, близко и, сколько не прикрывай сарказмом и издевкой, - с претензией на честность. Дэйв наконец тихо выдыхает, дергает уголком губ и снисходительно хмыкает. И в этот раз нет никакого «я думаю» в его невысказанном согласии.
*задохнулась* вау. вот это просто... о Гилберт, почти выломав его однажды из жизни, теперь слишком ревностно относится к попыткам других повторить этот трюк. Видимо, считает, что это только его, личная и персональная привилегия и прерогатива. Прощение. и вот это... И ему хочется немедленно отвернуться, свалить из машины на полном ходу, чтобы только больше не видеть этого огромного, неуютного, отчаянного, навыворот, признания во взгляде.
подходящих слов не найти, чтобы описать насколько это сносит крышу. просто спасибо
Где-то через месяц, когда страсти перестали закипать каждые полчаса, почти всегда неожиданно и внезапно для них самих, и они смогли трахаться без риска ненароком убиться в процессе, Карофски устроил ему изящную пытку длиной в целую ночь.
Патроны, блять
заворожено глядя на припухшую алую губу, на подсыхающую кровь на щеках, на старый шрам над правой бровью, на азарт и гибельную свободу во взгляде Карофски
Я люблю эту песню очень, и, черт побери, как вы в нее попали, автор, как попали. Потрясающий текст, очень адреналиново, очень жестко, крепко, сильно, нежно и тихо. Я хочу любить вас долго.
Я просто пошлю лучи любви автору, ибо я не могу из этой прелести выбрать что- то одно, и эмоции описать не могу, так что просто- я люблю вас, пылко и страстно! P.S. Фамилия Гилберта наводит меня на подозрения- либо я знаю автора, либо фамилия уже прижалась в фандоме))
Автор, заявка придумалась сама, потому они просто созданы для этого же)) Я еще раз люблю вас, вот)) И, кстати, да - фамилия мне понравилась))) Ему подходит))
Потрясающий фик. От первой до последней буквы. От первой строки песни до последней. Ник такой... ну вот просто Мы не знаем ничего о нем в каноне и вот лично я вряд ли хотела узнать что-нибудь большее. Разве что увидеть мальчиков вместе в одном кадре. Фандом сам, не без участия уважаемого автора, создал свой образ, который идеально вписывается в эту Вселенную Гли, идеально подходит для Дэйва. Танец, в котором нет ни ведущих, ни ведомых. Вот что больше всего подкупает в этом пейринге. Равные, без каких-то условностей и правил. Ник не умеет чувствовать рамки и границы, грамотно соизмерять цели и методы их достижения. Живем, радуемся новому дню. Деремся и защищаемся. Не за себя, за двоих. Вместе А Дэйв! Дэйв!!! , сильный и строптивый, порывистый и резкий, без тормозов и надуманных нравственных протоколов. Честный, что ли. Восторг! Такой чистый и незамутненный! И весь фик: агрессия и жестокость, которые уравнивается нежностью. На мозговыносящих контрастах. Я вообще не умею писать отзывы. Автор, простите. Я пожалуй спрячусь под маской анонимуса. Просто знайте
-
-
08.04.2012 в 20:58«Любовь моя, дай патроны,
Вдруг кто-то, кто-то испуг свой на землю уронит.
Вдруг кто-то, кто-то захочет
Нас опознать этой ночью»
- Смотри-ка, Карофски, - они выходят из клуба поздно ночью, и Ник вальяжно закидывает руку Дэйву на плечо. – Ты заказывал эскорт-услуги?
- Да нет, вроде, - в тон ему отвечает Дэвид, бросая деланно задумчивый, ленивый взгляд на явно поджидающих их парней, человек шесть-семь, Дэйв не может сосчитать точно.
- Значит, они работают на опережение. Предугадывают желания клиента. Каков сервис, - восхищенно качает головой Ник, внутренне подбираясь и крепко сжимая плечо Карофски. Ему нужен этот громкий спектакль, эти демонстративно-развязные эскапады: просто перевести дух и быстро прокрутить в голове варианты действий. Собственно, особенно крутить-то и нечего. Придется выйти. Драться. Защищаться. Защищать.
Рёбра принимаются фантомно ныть, видимо, в память о недавних еще не до конца заживших трещинах в них. Кто бы мог подумать, что отношения с Карофски будут стоить ему искрошенных костей? Кто бы мог подумать, что отношения с Карофски вообще будут стоить этого?
Гилберт ухмыляется, прищурившись, отпускает Дэйва, делает шаг вперед и подзывает указательным пальцем свору агрессивных недоумков к себе.
- Позер, - хмыкает Карофски ему в спину и становится рядом, - подвинься.
- Тебе места, что ли, мало? Сейчас тут будет, где развернуться. – Ник цепко следит за приближающимися к ним парнями и поводит плечами. Всё-таки шестеро. В пропорциях один к трём, сложно, неудобно, но не смертельно.
Их берут в кольцо, окружают со всех сторон, и Дэйв привычно прижимается спиной к спине Гилберта. Господи, ничего нового.
- Вы готовы, дети? – беззаботно-требовательно и громко интересуется Ник, слегка повернув голову.
- Да, капитан! – рапортует Дэйв, потому что, что уж там, он действительно готов. С Ником он может ввязаться в любую авантюру, драку, попойку, побоище, игру – что угодно. Потому что как-то безоговорочно и всецело доверяет. Удивительно, на самом деле, учитывая их прошлое. Но Гилберт, почти выломав его однажды из жизни, теперь слишком ревностно относится к попыткам других повторить этот трюк. Видимо, считает, что это только его, личная и персональная привилегия и прерогатива. Прощение.
- Ну что, девочки, как вечер? – «лидер оппозиции, блять», решает про себя Гилберт.
- Скучно. Девочки желают веселья, - и Ник делает выпад вперед, впечатывая кулак в чью-то челюсть. Он вообще не любил долго ждать, выжидать, разрабатывать стратегию, измышлять и накручивать неподъемные для мозга конструкции на ровном месте. Специалист по прелюдиям у них Дэйв, откуда только что взялось. Где-то через месяц, когда страсти перестали закипать каждые полчаса, почти всегда неожиданно и внезапно для них самих, и они смогли трахаться без риска ненароком убиться в процессе, Карофски устроил ему изящную пытку длиной в целую ночь. Как Ник умудрился тогда выжить – загадка похлеще, чем как он вообще умудрился влететь в Дэйва.
Они двигаются слаженно и отработанно, словно танцуют давно знакомый танец. Танец, в котором нет ни ведущих, ни ведомых. Танго равноправия. Канкан обоюдной зависимости. Цыганочка, то ли с выходом из себя, то ли с заходом на новые непролазные щекотно-адреналиновые уровни.
Что-то хрустит, кто-то матерится, Дэйв низко и зло рокочет сзади. Телу местами больно, инстинктам местами страшно, кровь местами тепло и раздражающе оставляет следы. Отличная приправа к жизни в целом.
- Любовь моя, дай патроны, - Дэйв дергается, уходя от удара и бросает мгновенный взгляд на Ника. Тот ненавидит все эти нежности, ласковости, приторности, но сейчас – сейчас это было специально, умышленно. Карофски слишком хорошо успел узнать Гилберта. Он рисуется, бросает это «любовь моя» им в лицо, доказывает хер знает что толпе неадекватных мудаков. Ник не умеет чувствовать рамки и границы, грамотно соизмерять цели и методы их достижения. Бешеные энергозатраты по пустякам – и как только не перегорел еще весь?
- Патроны, блять, - шипит Дэйв, морщась от острой боли в солнечном сплетении, на ощупь достает из внутреннего кармана куртки складной нож и выкидывает руку, всаживая его в бедро парню, сомкнувшему руки на шее Гилберта.
Оглушительный мат пополам с ором мгновенно накрывает всю улицу, и да, Дэйв прекрасно знает, куда надо было бить. Бедро – безукоризненно верно: нервных окончаний дохуя, крови тоже, двигаться дальше невыносимо сложно и больно, но без летальных исходов.
Гилберт хватает воздух и утирает ладонью рот, размазывая грязно-красный, почти коричневый след.
«Дыши, любовь моя, ровно. Они ничем нас не тронут,
Пока мы тихо уходим, ловим машину»
- Валим! – коротко бросает Дэйв, утягивая Ника за руку. Он выбегает на проезжую часть, времени переходить дорогу нет, поэтому он просто разворачивается и идёт спиной вперед, лицом по ходу движения, выставив руку с поднятым вверх большим пальцем. Ник идет след в след, смотрит ему в глаза и ухмыляется; взгляд бешеный, блестящий, горящий.
- Нихуя, Карофски. Ты посмотри на нас, - он разводит руки, - кто тебе в здравом уме остановится?
- Можешь вернуться и еще немного позабавляться с нашими новыми друзьями, придурок, - отзывается Дэйв. Ему кажется, что он физически ощущает сейчас гиперактивную работу своих надпочечников, вырабатывающих адреналин в сумасшедших количествах.
Машина, показавшаяся за поворотом, через минуту равняется с ними и тормозит. Ник дёргает дверь на себя и заталкивает Дэйва внутрь, не сподобившись для начала даже переброситься парой слов с водителем. Иногда Карофски нехило так зависал, пытаясь понять, где наглость Гилберта граничит с его непосредственностью.
Дэйв называет адрес и откидывается назад, уперевшись головой в сиденье, выдыхает и прикрывает глаза.
Ник не глядя, на ощупь, берет его за руку и сжимает. Максимальное проявление нежности для Гилберта. Карофски хмыкает:
- Похоже, парни были правы. Девочка моя.
Гилберт мгновенно ведется и ловится; он благодарен Дэйву за эту подначку, уступку, предложение: дай мне зацепиться за что-то, пожалуйста. Он грубо дергает Карофски за плечи, придвигает к себе, хватает за шею и целует, кусает за губу до крови.
- Озверел? – восхищенно-раздраженно спрашивает Дэйв, глядя в серые глаза перед собой. И ему хочется немедленно отвернуться, свалить из машины на полном ходу, чтобы только больше не видеть этого огромного, неуютного, отчаянного, навыворот, признания во взгляде. Или разложить Ника прямо здесь, на заднем сидении.
- Ты бы видел себя, - сквозь зубы признается Ник, заворожено глядя на припухшую алую губу, на подсыхающую кровь на щеках, на старый шрам над правой бровью, на азарт и гибельную свободу во взгляде Карофски. Попробуй тут не озверей. Ник смотрит, смотрит, смотрит и удовлетворенно не находит в Карофски и следа того сентиментального лебезящего просящего придурка, готового ходить на цыпочках вокруг Хаммела и просить прощения у него до конца своей жизни. Рядом с ним Дэйв совсем другой, сильный и строптивый, порывистый и резкий, без тормозов и надуманных нравственных протоколов. Честный, что ли. Ник ни за что не признается, но эти изменения в Дэйве вымывают его упрямой нежностью и восхищением куда больше, чем хотелось бы.
«Зеркало заклей скотчем!
Эй, за рулем! Следи за дорогой! Точно.
Это мы пока разминаемся,
И как-нибудь без чужих рук справимся».
- Не вздумайте там трахаться, извращенцы, - брезгливо доносится спереди.
- Следи за дорогой, блять, - огрызается Ник, опуская руку на ширинку Дэйву. Господи, это нереально, невозможно – так. Впрочем, секс и драки в мире Ника существовали одной неделимой кармой. Да и вообще на планете. Два рычага, при грамотном давлении на которые, можно ненавязчиво постелить у своих ног человечество как экзотический забавный живой коврик.
Дэйв поджимает губы, сдерживая то ли усмешку, то ли стон, и подается навстречу.
- Ты вообще пиздец, - сипло констатирует он.
- За это ты меня любишь, - уверенно и насмешливо парирует тот, вскидывая голову и пристально всматриваясь. Карофски пораженно замирает, и Ник не берется его за это осуждать. Одно дело – навыкрик, в толпе, в кураже, подразнить разошедшихся быков красной тряпкой. Другое – сейчас, вдвоем, в темноте, близко и, сколько не прикрывай сарказмом и издевкой, - с претензией на честность.
Дэйв наконец тихо выдыхает, дергает уголком губ и снисходительно хмыкает. И в этот раз нет никакого «я думаю» в его невысказанном согласии.
-
-
08.04.2012 в 21:32вот это просто...
о Гилберт, почти выломав его однажды из жизни, теперь слишком ревностно относится к попыткам других повторить этот трюк. Видимо, считает, что это только его, личная и персональная привилегия и прерогатива. Прощение.
и вот это...
И ему хочется немедленно отвернуться, свалить из машины на полном ходу, чтобы только больше не видеть этого огромного, неуютного, отчаянного, навыворот, признания во взгляде.
подходящих слов не найти, чтобы описать насколько это сносит крышу. просто спасибо
-
-
08.04.2012 в 21:39Патроны, блять
заворожено глядя на припухшую алую губу, на подсыхающую кровь на щеках, на старый шрам над правой бровью, на азарт и гибельную свободу во взгляде Карофски
Я люблю эту песню очень, и, черт побери, как вы в нее попали, автор, как попали. Потрясающий текст, очень адреналиново, очень жестко, крепко, сильно, нежно и тихо.
Я хочу любить вас долго.
Самый счастливый на свете заказчик.
-
-
08.04.2012 в 22:13P.S. Фамилия Гилберта наводит меня на подозрения- либо я знаю автора, либо фамилия уже прижалась в фандоме))
-
-
08.04.2012 в 22:17КТО-ТО ЧИТАЕТ НЭЙВ ГОСССССПОДИ ЖИЗНЬ ПРОЖИТА НЕ ЗРЯ!Закааааазчик, дорогой мой, рад, что вам понравилось! Спасибо вам за заявку, она как-то сразу легла на песню и просилась наружу два дня подряд
Sonochk@,
вы на верном пути в своих подозрениях.
-
-
08.04.2012 в 22:21-
-
08.04.2012 в 23:26Я еще раз люблю вас, вот))
И, кстати, да - фамилия мне понравилась))) Ему подходит))
-
-
09.04.2012 в 11:29Ник такой... ну вот просто
Мы не знаем ничего о нем в каноне и вот лично я вряд ли хотела узнать что-нибудь большее. Разве что увидеть мальчиков вместе в одном кадре.
Фандом сам, не без участия уважаемого автора
Танец, в котором нет ни ведущих, ни ведомых.
Вот что больше всего подкупает в этом пейринге. Равные, без каких-то условностей и правил.
Ник не умеет чувствовать рамки и границы, грамотно соизмерять цели и методы их достижения.
Живем, радуемся новому дню. Деремся и защищаемся. Не за себя, за двоих. Вместе
А Дэйв! Дэйв!!!
, сильный и строптивый, порывистый и резкий, без тормозов и надуманных нравственных протоколов. Честный, что ли.
Восторг! Такой чистый и незамутненный!
И весь фик: агрессия и жестокость, которые уравнивается нежностью. На мозговыносящих контрастах.
Я вообще не умею писать отзывы. Автор, простите.
Я пожалуй спрячусь под маской анонимуса.
Просто знайте
-
-
09.04.2012 в 23:15Спасибо-спасибо-спасибо, вы своим отзывом сделали мне день и счастье вокруг!
-
-
10.04.2012 в 13:09-
-
13.04.2012 в 13:05